Армия: Начало 2

«Покупал» нас старший мичман Дима Карев, который в последствии оказался командиром учебного взвода, куда я попал. Пути господа неисповедимы, но Дима заочно учился в Политене, который был моим вторым, а зачастую первым домом. В армии много офицеров и не очень, которые получают заочное высшее образование, зачастую второе. Учиться им лень, учатся за них матросы, либо старшины у которых есть два свойства: нормально с головой и есть образование, связанное со специальностью по которой они будут учиться за командиров, либо общее высшее. Большей частью именно для таких целей я был выбран из примерно 200 человек, ожидавших решения призывной комиссии.

Во вторник вечером весь собранный Димой отряд покинул расположение краевого пункта и был размещен в какой-то казарме принадлежавшей Пограничным войскам, т.к. я уже говорил, что род войск в которые я попал это морские части пограничных войск. Поселили нас на два дня в казарме плотно уставленную двухярусными жнелезными кроватями и решетками на окнах. Впоследствии меня всегда поражала общая обстановка при призыве и нахождении на призывном пункте. Со слов чуваков из других призывов, того же Волочаевского городка, но другого призыва, у всех было все прозаично, они пили водку, общались с родственниками, звонили приятелям. Нас же спрятали от всего этого и даже мои родители еле меня нашли, там где мы ожидали отправки в часть. Часть эта была с номером 2338, дислоцированная в городе Находка Приморского края. Мама как-то умудрилась дозвониться до меня в казарме. Я ее не видел и не слышал 2 дня, а уже так по ней соскучился. Она, спросила меня когда отправка в часть и что привезти, я ей сказал, что в четверг 27 мая в 18 часов на поезде Хабаровск – Тихоокеанская наша толпа отправляется служить.

В течении двух дней, которых мы находились в казарме, мы много раз мыли полы, мало и быстро умывались и один раз нам соизволили показать телевизор. За это время мы лишились всех денег и более менее ценного, у кого что осталось, т.к. в одной казарме с нами проживали контрактники. Казалось бы люди и получающие за службу деньги, но не обремененные моральными обязательствами, они не упустили случая занять у нас денег и ценные вещи. Я по дурости взял с собой часы, которые подарил мне Богдан, который в настоящее время находится где-то за границей в Израиле, колоритный человек о котором тоже можно многое рассказать. Часы само собой у меня конфисковали. Морально-психологическая обстановка сложившаяся в коллективе казармы не способствовала оказывать сопротивление данным действиям. Кормили там просто ужасно. Как вспомню этот запах борща и венигрета, так мутит от одной мысли, ну овсянка она всегда рулит, если конечно в нее масло положить и сварить на молоке, вот тока масла и молока в армии мало.

Вообщем кое-как прожили до четверга обеда и потихоньку где-то в часика 4 выдвинулись пешочком в стройной организованной колонне до железнодорожного вокзала. Погода выдалась отличная, правда, я даже не знаю, хорошо это или плохо было. Мы шли по городу, а там было все такое близкое гражданское, но такое недостижимое для нас. И не было в глазах прохожих, такой радости от нашего вида, не было зависти, что мы идем служить, а они нет. Чувства в этот момент очень обострены, и все как будто веселы и задорны, много шутят, но хотя если копнуть чуть-чуть глубже, то обнажится боль, которая там затаилась и которая, так долго будет преследовать каждого из нас, в будущем она будет пульсировать маленьким солнцем или забиваться в самый крошечный уголок сознания, но никогда не исчезнет в течении двух последующих лет.

На вокзале единственный кого провожали был Я. Мама, папа и сестра с маленьким пельмяником, я их так был рад видеть. Маманя наварила картохи на 20 человек и сделала на эту же толпу «ежики» (тефтели такие). Папаня был со мною сдержан. Я его понимаю, ничего хорошего я своими поступками не сделал для них в то время, не закончил университет, ни в первую ни во вторую попытки предоставленные мне и вот апогей – попал в армию, для папани это было большим ударом. Я таскал пельмяника на руках по перону, впитывал последние минуты радости от общения с семьей. Кто знает когда я увижу их в следующий раз.

Загрузились в вагон. Пришло время 18 часов. Вагон тронулся и заиграл марш «Прощание славянки». Ну не гандоны ли эти железнодорожники, такую музыку в такой момент. Благо сейчас на вокзале эту особенность упразднили. А тогда просто сердце просто взорвалась нафиг и образовалась абсолютная пустота, на меня набросилась апатия и бессмыслие всего происходящего. Сначала проехали развязку на Большой, потом военкомат, откуда я призывался, Портовая, Южный микрорайон и поезд выскочил на большие просторы. Больше ничего интересного наблюдать за окном не было. Пошли какие-то разговоры, содержания которых я совершенно не помню.

На станции, кажется, Вяземская, где здоровый привокзальный рынок, попросили двух езхавших домой дембелей сгонять нам за водкой ибо нас никуда из поезда не выпускали. Принесли, мы ее сразу в пластиковую бутылку и разбавили каким-то цветным лимонадом, чтобы пить без палева. При этомтаких цветных бутылок, но без водки было много. Картошка сваренная мамой и «ежики», ну очень нам вкатили, обо пищу за последние 3 дня мы ели явно не домашнего приготовления. Водку тоже выпили. Шатающие и пахнущие водкой личности вызвали подозрение у нашего провожающего, он начал нас шманать, но водку мы уже выпили. В тамбуре мне кто-то предложил дернуть косячок, но я отказался.

Ночь. Утро и мы уже почти подъезжаем. Туман. Куски моря, то там, то тут. Запах йода. В десять часов мы выгрузились на станции Тихоокеанская в городе Находка. Встречал нас капитан Мишин, заместитель начальника строевого отдела. Еще одна колоритная личность, благо таких личностей в армии имелось довольно много и о каждом можно писать поэмы. Сразу скажу, что оказался он моим земляком, с Хабаровска и когда-то живший на Портовой, об этом я узнал конечно же не сразу. Накрапывал мелкий дождь. Погода оплакивала нас. Оплакивала официальное начало нашей службы. Мы пошли на автобусную остановку для того, чтобы сесть на автобус 9 маршрута и доехать на собственные деньги до воинской части. На удивление оказавшейся, живописно расположенной в пределах города и на сопке.

Выбрались из автобуса, перешли дорогу, нам навстречу радушно открылись ворота КПП (контрольно-пропускного пункта). Где-то около 11 часов 28 мая 1999 года, в день Пограничника я переступил границу части и стал преданно и уже официально служить своей РОДИНЕ.