Встаешь вот так ночью …

Встаешь вот так ночью, часика в 4 утра, это в принципе парадокс, вроде и ночь, а вроде и утро. Однозначно нельзя ответить к какому-периоду относится время которое показывается на часах на цифре 4 и при этом за окном очень темно и очень тихо. А ты вот встал. Проснулся ты конечно чуть-чуть раньше. Сначала лежишь, думаешь-думаешь обо всем что с тобой было за прошедший день. Мысли в воздух запускаешь о том, что нужно будет сделать завтра, ну т.е. уже сегодня, когда будет светло за окном. Потом это все у тебя хорошенько перемешалось, еще что-то к этому присоединилось. И в голове чувствуешь у себя винегрет.

Даже незнаю от чего проснулся. Может котяра опять затеял свои игрища ночью, ты вот ногу почесал другой ногой, а он для себя понял, что ты просто захотел с ним поиграть и вот так пошаркал одной ногой об другую и он тут как тут, своими маленькими острыми коготками царапает одну из моих пяток, а может сначала одну, а потом другую, он меняет их в процессе игрища. Может ребенок, который сегодня спит что-то очень беспокойно и что-то бормочет на своем языке, он сейчас на половину человеческий, ну русско-детский язык, с типа со словами состоящих из одних окончаний, или полных слов, но очень важных ему. Может дедушка за стеной, который решил посмотреть ночью телевизор, а заодно куда-нибудь позвонить, а телефонное пиканье телефонных кнопок просто катастрофически разрушает звенящую тишину.

И вот ты лежишь и думаешь, что сейчас ты уже не уснешь и через полчаса не уснешь, а уснешь ты, когда будет рассветать, произойдет это для тебя само собой как-то незаметно и вспомнишь ты об этом когда проснешься. А сейчас на улице тишина. Такая городская тишина, с вкраплением каких-то понятных и не очень звуков. Одиноко промчится машина в далеке и ты думаешь: «Куда же можно мчаться так рано?». Ты представляешь себе сонного водителя, которого подняла неожиданная проблема из постели и вынудила его сесть за руль. Раньше я их представлял себе как в кожаной потертой куртке, и кепке плотно посаженной на голове и почему-то обязательно на волге. Трудно мне представить запорожец, мчащийся в ночной пустоте. Запорожец своим криком мотора разрушает все устои ночной тишины, поэтому я не представляю себе запорожец.

Скорей всего это какая-та иномарка, лучше тойота, класса так чуть выше среднего, она должна быть быстренькая, чистенькая, с отлично работающим двигателем и протертыми фарами, чтобы их желтый свет далеко прорезал ночное небытие. Свет должен быть бело-желтый, а не хирургический галогенный. Бело-желтый он как-то спокойней разрезает темноту, как-то более нежно и плавно. Резкость в 4 часа ни к чему.

Вот она пролетела и растаяла в ночи и снова тишина оккупировала комнату. Кругом дыхание, уже не так темно, начинаешь потихоньку все различать, поразличал маленько, закрыл глаза и слушаешь тишину. Она нарастает, нарастает и тихонько начинает звенеть. Позвенела и прекратила, т.к. начала гавкать собака на автостоянке, за ней другая, третья. Погавкали чуть-чуть, осмотрелись, прослушали ближайшее вокруг пространство и убедившись что все спокойно в такой же последовательности замолкли.

Ночной город необычайно хорош, а если еще и дождь прошел, то он свеж и пахнет этой свежестью и еще ветерок балуется этой свежестью. Помню, летом вот так откроешь окно, ну это когда я еще с родителями жил на 9 этаже, так вот откроешь, а там за окном город, ночной город, не близкий и не далекий, ночной и тихий. И все равно тишина, конечно что-то мигает, ездит, жужжит на гране слуха, но это тоже тишина.

Сейчас за окном такие-же дома, как и тот дом из окна которого ты смотришь во вне, ровные светящиеся полосы светящихся окон подъезда, случайные окна квартир. Кто-то наверное тоже не спит или кому-то очень рано нужно на работу или по делам. Или кто-то просто пришел на кухню, включил свет и лазит в кастрюле с борщом выискивая мясо, постоял повыискивал, потом что нашел съел и водичкой запил, чтобы унять этот ночной голод, выключил свет, окно погасло и опять та же картинка, что и пять минут назад.

Я это все остро ощущал в армии, когда стоял ночью в наряде по штабу. Часть наша располагалась на сравнительно высокой сопки в городе Находка и вестибюль штаба отделенный от внешнего мира стеклом выходил на город. Ты вот так встанешь из-за своего дежурного стола и подойдешь к толстенному стеклу, ногами прижмешься к батарее, лоб на стекло стоишь и смотришь на ночной морской город. Тебе ужасно хочется есть, а еще ужаснее тебе хочется спать и все эти чувства так в тебе давно сидят, что пульсируют внутри тебя тупой болью, и вот когда смотришь эти две боли затихают и просыпается другая, острая, которая всегда с тобой, боль по дому, ты хочешь увидеть свой ночной город, с его звенящей тишиной, хочешь увидеть и услышать, а не можешь и еще не сможешь очень долго, и еще много раз вот так ты будешь стоять прислонившись к холодному стеклу и чувствовать в себе эту боль.

Сейчас эта боль прошла и ты вспоминаешь о ней все реже и реже, но когда вспоминаешь, то иногда так хочется ее снова вернуть, снова хочется лелеять себя в этом садомазохизме, и быть снова далеко от родного города, стоять и смотреть на чужой город и вспоминать свой.

Сейчас вот так посидишь, посмотришь, внутри улягутся душевные катаклизмы, которые тебе не дают спать, ты пойдешь, нырнешь под одеяло и будешь греть свое место, а оно еще не успеет нагреться, как ты предашь свой организм сну. Но это будет потом, а сейчас я, ночь и тишина.